Читать книгу "Путь Светлячка  - Юлия Монакова"

Полторы тысячи советских рублей. На них можно было купить цветной телевизор с холодильником впридачу, или даже целый мотоцикл!.. Мотоциклы, впрочем, Светку не интересовали, но она совершенно растерялась, как и её мать, узнав, сколько ей заплатят за фильм. Она никогда не держала таких денег в руках и понятия не имела, как ими следует распорядиться.

Своими сомнениями она поделилась с Иваном ещё в самолёте, когда они летели из Москвы в Симферополь.

— Наверное, отдам все деньги маме с папой, — бесхитростно призналась она. — Я всё равно не знаю, что мне с ними делать.

Иван посмотрел на неё, как на умалишённую.

— Ты спятила? Это же твои деньги, честно заработанные, и ты имеешь полное право распоряжаться ими на своё усмотрение! Можешь купить всё, что только захочешь! Вот я, к примеру, за прошлый свой фильм получил две тысячи рублей…

Светка уставилась на мальчика с благоговейным ужасом, как на небожителя. Нет, конечно, она уже была в курсе, что Иван — сын режиссёра, что он активно снимается в кино лет с шести благодаря отцовским связям, и что гонорары у него равны гонорарам взрослых артистов… Но всё же сложно было поверить в то, что обычный московский пацан так спокойно и даже буднично рассуждает о тысячах, которые он без оглядки тратит исключительно на свои желания.

— И что ты купил? — полюбопытствовала она.

— Цветной телевизор в свою комнату, новый велосипед и фотоаппарат, — отозвался Иван. — И ещё на всякие мелочи осталось…

Светка взглянула на него с уважением и завистью. Она бы не смогла так толково распорядиться этими огромными деньжищами. Страшно… а вдруг попадут они к ней в руки — а она спустит их на всякую ерунду?! Купить велосипед, конечно, было бы и в самом деле неплохо, Тёма обрадуется. Они могут кататься на нём по очереди. И телевизор… отличная идея! Новый телевизор, так уж и быть, она отдаст родителям, а старый они с Тёмой заберут к себе в детскую…

Весь полёт прошёл в приятных мечтах о том, как она потратит своё несметное богатство. Светка даже не заметила, что они идут на посадку. И вообще, зря она боялась летать — ничего страшного, как оказалось. Разве что уши немного закладывало, но милая тётенька-стюардесса раздала им всем леденцы-«сосачки», и эта неприятность показалось сущим пустяком.

Съёмочную группу поселили в одном из ялтинских санаториев. Устроились с комфортом, в комнатах на двоих. Светкиной соседкой оказалась юная ленинградская актриса Юля Молчанова — девочка чуть постарше её. В фильме она играла полного Светкиного антипода — зануду-отличницу, которой, в общем-то, и являлась по жизни. Она привезла с собой на съёмки полный портфель учебников и каждую свободную минутку посвящала тому, чтобы повторять школьную программу — «а то всё выветрится за лето». Светке было с ней немного скучновато, даже поболтать особо не о чем. Не об учёбе же… Но в целом, и дети, и взрослые так уставали за день, что времени собственно на «поболтать» оставалось не так уж и много — доползти бы до своей койки вечером и блаженно придавить лицом подушку, чувствуя, как сладко ноет в теле каждая косточка!..

На лице Юльки навеки застыло выражение унылой зубрилы. «От неё за версту разит интеллектом», как выразился в фильме по поводу её героини один из ребят. Девочка оживлялась, только завидев Ивана. Глаза её за стёклами очков вспыхивали острым живым блеском, она принималась иронизировать, язвить, подкалывать Ивана и саркастически высмеивать — в общем, упражнялась в остроумии, изощряясь как может. «За что эта крыса меня так ненавидит?» — расстроенно недоумевал Иван, избалованный чужим вниманием, восхищёнными взглядами и откровенной лестью. И только Светка сразу же раскусила Юлькино коварство: за маской насмешницы та искусно скрывала ничто иное, как банальный девчоночий интерес! Она была по уши влюблена в Ивана и из кожи вон лезла, чтобы он обратил на неё внимание… пусть даже таким сомнительным способом. Если бы Юлька узнала, что Светка догадалась о её тайне, то наверняка умерла бы от страха быть опозоренной прилюдно перед объектом своего обожания. Но Светка, разумеется, не собиралась стучать Ивану. Не потому, что она как-то особо симпатизировала Юльке, а просто ей было плевать на эти страсти-мордасти, они её совершенно не касались. Гораздо больше её интересовал сам процесс съёмок…

Сюжет фильма представлял собой приключения девочки Анфисы и её друзей во время летних каникул. В общем-то, это были простые житейские истории, знакомые каждому советскому школьнику, но снятые по классическим законам жанра. Всё то, чему полагалось присутствовать в хороших детских фильмах о лете и море, здесь имелось: находка таинственной карты и поиски затонувших много веков назад сокровищ; жутковатые и манящие легенды древнего Крыма; выхаживание раненой морской чайки, отнятой у разбойника-кота; героическое спасение утопающего; песни и танцы под гитару у костра; игры и безобидные шалости; сладость винограда, награбленного из чужих садов; крепкая (на всю жизнь!) дружба и первая, чистая, трогательная любовь.

Помимо Светки, Ивана и Юльки, в фильме снимались также Федя Стеклов (рыжий-рыжий-конопатый, невозможный хулиган и проказник) и Миша Бакин (полненький и вальяжный мальчик, с удивительно взрослыми для его возраста рассуждениями).

Все, кроме Светки, уже имели опыт работы в кино, да ещё какой! Ну, с Иваном всё было и так понятно: сын Романовского, несмотря на свой юный возраст, по праву считался настоящим профессионалом, сыграв не менее чем в десятке фильмов. Юлька подвизалась на «Ленфильме» — ей даже посчастливилось однажды поработать с самим Михаилом Бояркиным! Федя же с Мишей периодически снимались на киностудии имени Горького для журнала «Ералаш», слишком уж колоритными и характерными типажами они являлись: Миша — классический невозмутимый увалень, а Федя — типичный разбойник и сорвиголова.

То, как Федя безобразничал на съёмках, невозможно было описать, а проделки его не поддавались исчислению. Мальчишка полностью соответствовал своему киношному «хулиганскому» образу — или наоборот, образ соответствовал ему, настоящему.

В первый же день в Ялте, не успев толком заселиться, разобрать вещи и расположиться в номере, он снял со стены огнетушитель и включил его (без всякого злого умысла, чисто из любопытства, клятвенно заверял потом Федя остальных). Залив пеной весь этаж и поняв, что не знает, как это остановить, мальчишка просто-напросто бросил содрогающийся в конвульсиях огнетушитель на пол и удрал. К тому моменту, когда взрослые ворвались к нему в номер и потребовали объяснений, он уже лежал на кровати в одних трусах и майке, притворяясь, что спокойно спит посреди бела дня («Ничего не знаю, никого не трогаю!»). «Разбуженный» Федя искренне не понимал, почему все думают на него и как его так быстро вычислили.

Ночами он влезал в номер девчонок через окно и мазал их, спящих, зубной пастой. Иногда подбрасывал им под одеяла живых улиток и крабов, и с явным удовольствием слушал потом оглушительный визг из-за стены…

Но, к слову, долго и всерьёз никто не мог на него сердиться — все проказы самым волшебным образом сходили мальчишке с рук. Просто все любили этого озорника и непоседу.